Было бы глупо и самонадеянно отрицать роль случая в нашей жизни. Более того, каждый, казалось бы, незначительный случай дает человеку шанс изменить что-то в себе, расширить привычные рамки, увидеть окружающий мир в неожиданном ракурсе. Если относиться к "слепому" случаю именно с такой точки зрения, становится понятно, что все происходящее вокруг - закономерно. Жизнь идет своим чередом, и все в ней происходит так, как предназначено судьбой. Очень важно понимать это, и тогда к любому незначительному событию можно будет отнестись с уважением, не махнуть на него рукой, а подумать - вдруг это не просто так? Что если это начало, ниточка клубка, который предстоит размотать?

Накануне 8 марта с. г. мне в руки случайно попал номер газеты "Гатчинская правда". Скользнув равнодушным взглядом по страницам, я остановилась на интервью с сержантом милиции Анной Евдокимовой, которая дежурит у Гатчинского дворца. Рассказывая корреспонденту о своей работе, она вдруг обмолвилась, что во дворце водятся... привидения. И тут я поняла, что это и есть случай, о котором может мечтать журналист.

Через несколько часов я уже была в Гатчине и любовалась строгими линиями величественной постройки XVIII века. Этот дворец по приказу Екатерины II построил Ринальди, достраивали Бренна и Кузьмин. Здесь долгие годы томился опальный наследник престола Павел I, отсюда в страшной спешке поехал он навстречу гибели в Михайловский замок.

Стены дворца выложены из пудожского камня, который обладает уникальной способностью менять цвет в зависимости от освещения. Светит солнце, и дворец стоит словно облитый жидким золотом, набегают тучи, и вот перед вами уже мрачная серая твердыня. Может быть, оттого, что день был ветреным, по небу бежали облака и дворец постоянно менял облик, у меня появилось чувство нереальности происходящего: все было так зыбко и переменчиво снаружи, что невольно верилось в существование дворцовых призраков.

Я прошлась по залам и галереям, которые то вспыхивали в солнечных лучах, и тогда многочисленные полотна известных художников, фарфор, гобелены расцветали яркими красками, то вдруг потухали, становились мрачными и таинственными. Я старалась представить, как все это выглядит ночью. Ведь даже когда наше обычное жилье в многоквартирном доме остается без присмотра, оно начинает жить своей, недоступной нескромным взглядам жизнью. А что же говорить о дворце?

Настроенная несколько романтически, я все больше утверждалась в мысли, что если ночью по галерее проплывет фигура дамы в высоком белом парике, залитая холодным лунным светом, то в этом не будет ничего странного... Но, как бы там ни было, я собиралась встретиться с очевидцами невероятных событий и расспросить их.

Опуская подробности поисков сержанта милиции Евдокимовой, перехожу сразу к встрече, которая состоялась в маленьком кабинете городского отделения внутренних дел.

Я расспрашивала о призраках, и Аня отвечала таким тоном, словно речь шла о протекающем кухонном кране. Досадно, конечно, однако ничего не поделаешь.

Аномальные явления (назовем их так), происходящие внутри дворца, или, если хотите, появление призраков, уже давно не новость для сотрудников милиции, несущих внутреннюю охрану.

-   Они появляются ближе к двенадцати, - рассказывает Аня. - Ощущение такое, что мимо кто-то быстро проходит, обдавая тебя ветерком. В центральной части дворца это бывает реже, а вот в арсенальном каре часто слышны мужские, иногда женские шаги, а то вдруг будто собака пробежит. Один раз в зале раздался смех, мы думали - грабители или кто-то из реставраторов заночевал. Стали искать - никого, а смех то из одного угла, то из другого. Потом все стихло.

-  До того, как вы начали работать во дворце, вам приходилось слышать об этих явлениях?

-  Перед первым дежурством ребята меня предупреждали, но я думала - разыгрывают. До тех пор, пока сама не убедилась.

-  Что вы чувствуете в такие моменты?

-  Сейчас уже привыкла, раньше было неприятно.

-  Эти... призраки не причиняли вам зла?

-  Одного милиционера внутренней охраны пытались душить, но он сделал вот так, - Аня проводит тылом ладони по подбородку, - и его отпустили.

Один из милиционеров как-то прилег отдохнуть на топчан, вдруг слышит: прямо к нему -шаги. Идет кто-то и не сворачивает, прошел прямо через него. Тогда он разозлился и стал ругаться: "Зачем на людей наступаешь?" Ему никто не ответил, и все стихло. А вот еще один милиционер с центрального поста рассказывал, что видел, как в воздухе появился светлый сгусток, вроде облака, почти над самым полом, и скрылся за скульптурой "Урания". Он подошел, потрогал скульптуру, вроде все на месте, а облака нигде нет.

Я понимаю, что передо мной сидит человек серьезной профессии, который вряд ли станет разыгрывать журналиста, но, учитывая, что Ане всего 22 года и в полутемном дворце девушка с развитым воображением может услышать все что угодно, я прошу ее познакомить меня еще с каким-нибудь очевидцем.

И вот, этим же вечером мы встречаемся с сержантом милиции Игорем Степановым, который обычно дежурит в арсенальном каре. Он работает в охране дворца с 1990 года и за это время накопил достаточно впечатлений.

Сначала Игорь дежурил снаружи и должен был с определенными промежутками ходить вокруг дворца. При этом он обратил внимание, что если подойти к Часовой башне, то можно услышать очень тихую музыку, доносящуюся изнутри.

- Что за музыка?

На этот вопрос Игорь ответить затрудняется, ссылаясь на плохой музыкальный слух, однако считает, что больше всего музыка похожа на ту, что звучала раньше на балах.

Зимой 1991 года сержанта Степанова перевели во внутреннюю охрану дворца, и довольно долго он не замечал ничего необычного. Все началось 5 месяцев назад, когда он стал дежурить в галерее арсенального каре.

- В первый же вечер, где-то в половине девятого, я услышал, что по галерее кто-то идет. Шаги были очень тяжелые, даже паркет скрипел. Судя по шагам, это был мужчина ростом около 1 м 80 см с 45-м размером обуви. Метров за пять до меня он уронил что-то вроде трости: я четко слышал, как она покатилась по полу. Он остановился, поднял упавший предмет и зашагал дальше.

- Но ведь Павел I был маленького роста?

- Я же не утверждаю, что это был Павел. Здесь жило много людей. Кроме того, будущий император Александр был довольно высок.

- Как вы себя чувствовали, когда раздались шаги?

Игорь колеблется, прежде чем ответить.

- Если честно... У меня волосы встали дыбом! А часа через четыре после этого я услышал, как по лестнице почти бегом спускается женщина: каблучки стучат, юбка шуршит. Лестница находится как раз за дверью, она до двери добежала и остановилась. И вдруг я вижу: ручка поворачивается. В тот момент я просто замер от ужаса. А теперь уже кричу, как старой знакомой: "Заходи чай пить!" Но она не заходит.

-  А помнишь, - подсказывает Аня, - в девяносто втором году, 7 января? Они так расшумелись за дверью! Там у нас стоит большой ящик с музейными тапками, -объясняет она мне. - И нам даже показалось, что они тапочками кидаются. Вышли посмотреть - никого, тапочки на месте. Наши ребята могли бы многое рассказать, здесь всякое бывает...

- Неужели к этому можно привыкнуть?

- Конечно. Мы ведь привыкли.

Я вглядываюсь в серьезные лица ребят. Нет, похоже, они не шутят. Кроме того, вот мой блокнот, где записаны фамилии милиционеров охраны, готовых подтвердить, выражаясь профессиональным языком, свидетельские показания Ани и Игоря.

Значит, здесь, за толстыми стенами дворца, существует параллельно нам еще одна форма жизни, о которой мы почти ничего не знаем. Кто эти существа, тяжело шагающие по паркету, резво спархивающие с лестницы, кто они и почему проходят мимо? Может быть, мы им неинтересны, просто безразличны? А может быть, наоборот, они, появляясь в непосредственной близости от людей, ищут дружески протянутую руку, но не находят?

Как бы там ни было, все это не случайно, потому что случайностей, как таковых, не бывает. А значит, и происходящее в Гатчинском дворце будет иметь логическое развитие.

Покидая Гатчину, я еще раз оглянулась на старинные стены, чернеющие в сгущающихся сумерках, и представила на мгновение, что во дворце нет таинственных обитателей, и ночью по залам ходят лишь дежурные милиционеры.

Так пусто сделалось от этой мысли. И так грустно.