Много загадок таит судьба Мо­царта. Загадочна сама его смерть, которую до сих пор многие считают насильственной. Подозрительная болезнь, зловещие предзнаменования, скоропостижная кончина и жалкое погребение в общей могиле для бездомных нищих — все внушало подозрения, рождало массу вопросов, не имевших вразумитель­ных ответов. Почему на похоронах бо­жественного Моцарта отсутствовали его друзья и верная жена Констанца? Эта загадка вот уже два столетия не дает многим покоя. Некоторые иссле­дователи биографии В. А. Моцарта утверждают, что вся его жизнь — от рождения до могилы — это «сманипулированная судьба». Жизнь музыкаль­ного гения с самого начала была за­программирована и находилась во власти рокового числа: его рождение в 8 часов вечера накануне среды, вы­сота Солнца в день его рождения со­ставляла 8 градусов в созвездии Во­долея... И, наконец, сумма цифр его полных лет жизни - 35 - опять-таки чи­стая восьмерка... И все это случай? С трудом верится. Моцарт, без сомне­ний, был человеком незаурядным, а всякий незаурядный человек выпол­няет миссию, назначенную ему свы­ше. Когда он ее выполнил, то в этом обличье на Земле ему уже делать не­чего. И провидение выбирает для него другую телесную оболочку, иную участь, новую миссию. Так было с На­полеоном и многими другими. Все они в совершенстве выполнили свою мис­сию, а значит, им пора уйти...

Наиболее распространенная вер­сия смерти композитора — отравле­ние. Хорошо известно, что и сам Мо­царт был убежден в близкой кончине, и впервые сказал об этом жене Кон­станце за несколько месяцев до своей смерти. Моцарт решил, что «Реквием», заказанный ему таинственным незнакомцем в черном плаще и маске, ночью постучавшимся в дверь, - это смертный приговор, и предназначен он для его собственных похорон, од­нако все же сел за клавир.

Но кому понабилась смерть Мо­царта? Вдова не придавала особого значения слухам об отравлении и ни­кого не подозревала.

Главным подозреваемым в смерти Моцарта был Антонио Сальери. Эти слухи получили еще большее pacпpoстранение после попытки самоубий­ства, предпринятой им в в 1823 году, и распространения сведений о его признании на исповеди. Хотя еще осенью 1791 года, когда Моцарт слег, Антонио Сальери уже открыто обвиняли в том, что это он отравил Моцарта, тем более, что они, несмотря на вза­имные уверения в дружбе, были тай­ными соперниками. И все же будем помнить, что итальянец Сальери в 1774 году получил место композитора при дворе императора Иосифа II. Кто должен был испытывать зависть: он — богатый, обожаемый венской публи­кой лейб-капельмейстер, или вечно нуждающийся в деньгах новичок Мо­царт, появившийся в имперской сто­лице на семь лет позже? Сальери сде­лал головокружительную карьеру. Ди­рижер итальянской оперной труппы в Вене, которая стала ему второй роди­ной, один из основателей Венской консерватории, он в течение несколь­ких десятилетий оставался в центре музыкальной жизни Европы. Именно с ним связана слава венской еперы. Произведения Сальери обошли почти все оперные театры мира, ставились и в Петербурге. К тому же в числе его учеников были такие титаны, как Бет­ховен, Шуберт. Лист. Они просто боготворили его, называли не иначе, как отцом композиторов». Антонио Са­льери незачем было бояться своего соперника. Слава Моцарта пришла к композитору, главным образом, после его кончины. А до этого момента он был известен как гениальный музыкант-исполнитель и сочинитель. Поэ­тому Сальери мог спокойно почивать на лаврах. И не было у Сальери ника­ких оснований покушаться на жизнь Моцарта.

Как же случилось, что именно этот человек был обьявлен после своей смерти интриганом, злым завистником и убийцей? Мог ли он завидо­вать Моцарту, ведь у преуспевающего Сальери была такая слава, о которой Моцарт и не мечтал? Его обожали и публика, и императорский двор. Его признала вся Европе. Опера Сальери «Тартар» шла при переполненных за­лах, а поставленный следом моцартовский «Дон Жуан» - провалился. И таких примеров можно привести до­статочно. Так неужели этот самовлю­бленный музыкант, да к тому же итальянец (музыка тогда считалась профессией итальянцев), мог позави­довать какому-то неудачнику, да к то­му же немцу Моцарту. Оказывается, что основания для зависти все же имелись: Сальери и Моцарт были ху­дожниками разного ранга: талант и гений. Просто таланту в жизни повезло намного больше, чем гению, что, кста­ти, бывает очень часто. Сальери мог завидовать только виртуозности Мо­царта, а Моцарт, по слухам, с презре­нием отзывался о придворном компо­зиторе, поэтому зависть проявлялась здесь с обеих сторон. Правда, обычно зависть находит выход не в бокале с ядом, а в клевете. Жертвой ее и стал Сальери. И, надо признать, она отравила ему существование.

После смерти мужа Констанца по­слала младшего сына брать уроки у Сальери. Когда его спросили о слухах относительно того, что придворный композитор отравил его отца, мальчик сказал, что Сальери не убивал Моцар­та «но поистине отравил ему жизнь интригами».

В 1823 году ученик Бетховена Игнац Москелес навестил уже старого и больного Сальери в одной из загородных клиник. Говорить он мог только отрывочными предложениями. Музы­кант отвергал свою причастность к смерти коллеги. Ценой мучительных усилий он произнес:

- В этом абсурдном слухе нет ни слова правды, клянусь честью... Пере­дайте миру... старый Сальери, кото­рый скоро умрет, сказал вам это.

К тому же в письме к жене Констан­це от 14 октября 1791 года, то есть за полтора месяца до смерти, Моцарт пишет, что по его приглашению Салье­ри побывал на спектакле «Волшебная флейта», очень внимательно прослу­шал оперу и заявил, что никогда не ви­дел «более прекрасной постановки». Это говорит о том, что отношения между соперниками явно смягчились.

В майские дни 1997 года в Милане, главном зале Дворца юстиции прохо­дил необычный судебный процесс: рассматривалось преступление двух­вековой давности. Слушалось дело Сальери об отравлении им великого Моцарта. В свидетели с обеих сторон пригласили знаменитых врачей. Итак, через двести с лишним лет Антонио Сальери был оправдан «за отсутстви­ем состава преступления».

Одним из самых оригинальных до­водов защиты был такой: будь Анто­нио Сальери патологическим завист­ником, мир бы прежде времени ли­шился и других великих композито­ров: Бетховена, Листа, Шуберта, чей гений не меньшего масштаба, чем у Моцарта. Почему же он не заставил замолчать и их? Напротив, Сальери усердно передавал им секреты музы­кального мастерства, более того, про­славлял их творчество.

Вторым подозреваемым в предпо­лагаемом убийстве был Франц Хофдемель, брат масонской ложи, в ко­торой состоял композитор. Его оча­ровательная молодая жена Магдалена была одной из последних учениц Мо­царта. Через несколько дней после смерти композитора Хофдемель яростно набросился на свою бере­менную жену с бритвой, искалечив и изуродовав ее, а затем покончил с со­бой. Магдалена выжила и через пять месяцев родила ребенка, отцом кото­рого, по слухам, был Моцарт. Однако наблюдения современников и сохра­нившиеся письма Моцарта указывают на то, что он был глубоко предан Кон­станце, и не было никаких доказа­тельств его внебрачных связей.

Уже в наше время видный швей­царский медик Карл Бэр, скрупулезно изучив все имеющиеся факты и сви­детельства, собранные врачом Мо­царта Клоссе, назвал поставленный им диагноз «любительским». Соб­ственно, в современной медицине да­же нет такого понятия, как «острая сыпная лихорадка». Вся симптомати­ка, по мнению Бэра, указывает на су­ставной ревматизм. С этим согласил­ся и профессор Дэвис, опубликовав­ший подробный анализ истории бо­лезни композитора. Гений с детства страдал тонзиллитом, перенес тиф, ветрянку, бронхит и гепатит А. Однако ключевым моментом стало стрептококковое поражение верхних дыхательных путей. Последствия перенесенной инфекции проявились после переезда в Вену, когда Моцарт тяжело занемог: симптомы суставного рев­матизма сопровождались приступами рвоты.

Непосредственной же причиной смерти композитора стало сочетание стрептококковой интоксикации, подхваченной в разгар эпидемии, и по­чечной недостаточности. Бронхопневмония и кровоизлияние в мозг стали последним аккордом.

Незадолго до полуночи Моцарт по­терял сознание. 5 декабря 1791 года сердце композитора, не дожившего два месяца до своего 36-летия, замерло навсегда. Дэвис полагает, что почечная недостаточность могла вы­звать бредовое состояние, что и при­вело умирающего к мучным мыслям об отравлении.

На этом, казалось бы, можно поставить точку в деле о таинственной кончине величайшего композитора XVIII столетия. Но как быть с загадкой странных, постыдных похорон? А хоронили его с необычайной торопливо­стью, можно сказать, по-воровски, чтобы скрыть даже факт смерти музы­кального гения, не проявив элемен­тарного уважения. Тело его даже не внесли в собор, а прощальный обряд наспех совершался у капеллы св. Кре­ста, прилегающей к передней стенке храма. Причем отпевали Моцарта уже на следующий день после смерти. Не поставили памятника? Но его и не по­лагалось на общих могилах, поскольку участки использовались многократно. И нет ничего странного в том, что ме­сто захоронения великого композито­ра неизвестно — могилы нищих пере­капывались каждые семь лет.

Прошлое готово напомнить о себе в любую минуту. Совсем недавно в Америке каким-то чудом отыскались ноты двух ранее неизвестных пьес Моцарта. Дотошным музыковедам посчастливилось обнаружить имя Вольфганга Амадея Моцарта, заши­фрованное нотными знаками. Вот уж поистине сенсационная находка!

Так нежданно-негаданно порой возвращается давно минувшее, а смерть облекается ореолом бессмер­тия...